Самое серьезное интервью в карьере Григоряна: разборы до 5 утра, анализ жестов и проблемы обороны в РПЛ. Часть 1.

Александр Дорский съездил к Григоряну в Саранск, где «Тамбов» проходил мини-сбор во время паузы на сборные, и поговорил с ним обо всем – от влияния мимики игрока на трансфер до тактической эволюции и прозвища «бабский тренер». И смешно, и серьезно. 

Все отговаривали брать Гогуа из-за проблем с режимом. Три года без футбола – как его вообще подготовили к дебюту против «Спартака»? 

– Вы уже немного рассказывали, как нашли Гогуа. Можете рассказать подробнее?

– В мае увидел его в дубле. То есть даже не дубле, а команде, игравшей на КФК. Там Гогуа смотрелся нелепо. Мне рассказали, что он уже несколько месяцев торчит в Тамбове, но с основной не провел ни одной тренировки. Я позвал Гогуа к нам.

Естественно, собрал его досье. Позвонил в Хабаровск – мне сказали, чтобы не сходил с ума и даже не думал с ним связываться. Дальше собрал информацию из «Партизана». После этого на все плюнул и просто поговорил с Гогуа. Мы общались через переводчика, хотя по-русски он понимает очень неплохо. Я объяснил: «Сейчас будешь тренироваться с основой. Если будешь хорошо работать, подпишем контракт».

Даже несмотря на нервотрепку в конце прошлого сезона, у тренерского штаба получалось уделять внимание Гогуа. Мы оставались после тренировок, много подавали, били, тренер по физподготовке дополнительно с ним работал. То есть около полутора месяцев Гогуа просто восстанавливал свои функции. Но уже недели через три он играл так, что все поняли, что мы подпишем контракт.

Когда звал Гогуа в основу, не знал, что он – игрок Селюка.

– Разве это не было очевидно?

– Догадывался, но перед фактом меня поставили только после нескольких тренировок. Появился Селюк, подтвердил свое присутствие при Гогуа. Но факт – именно я настоял, чтобы Гогуа подписал контракт с «Тамбовом».

Сборы Гогуа начал с подписанным контрактом. Против «Зенита» и «Локомотива» мы его не использовали по простой причине: у него не было игровой практики около трех лет. Это же не шутки. Поэтому хотели, чтобы он со стороны посмотрел, как ребята спокойно противодействуют так называемым топ-командам.

После «Зенита» увидел, что Гогуа чуть надулся, и сказал ему: «Ты будешь играть почти весь сезон в основе, поэтому не выключайся и не обижайся. Если увижу, что обижаешься, этот процесс оттяну». К «Спартаку» его выход назрел – и он появился в старте.

– Визуально казалось, что Гогуа выдвигался на соперников чаще Ойеволе и Осипенко, хотя был центральным в тройке.

– Это его стиль, его нужно учитывать, а партнерам – страховать. Такой стиль – это же совсем неожиданно для нападающих, в современном футболе так не принято, выдвигаются только внешние центральные защитники, а один из опорников страхует, сохраняя тройку.

Из-за того, что такие выдвижения не очень традиционны, в целом такой оборонительной системе тяжело противодействовать.

– Вас не удивило, что ЦСКА его забрал всего после пяти матчей?

– Нет. Центральный защитник – одна из самых проблемных позиций во всем мире, посмотри, сколько стоит Ван Дейк.

Гогуа очень хорош в игре один в один – его с большим трудом обыгрывал даже Бенито. Хотя в целом для современных центральных защитников отбор против взрывных нападающих – серьезная проблема. При начале атаки он тоже сильно поможет Гончаренко.

Селюк называл Григоряна «бабским тренером» – он отвечает, что он выдающийся бабский тренер! Бонус: в «Тамбов» реально могли попасть Яя Туре и Жирков 

– Правда, что вы хотели отказаться от всех клиентов Селюка после продажи Гогуа?

– Полный бред. С Селюком сотрудничает Павел Худяков (спортивный директор «Тамбова» – Sports.ru), а не я.

Даже после того, как Селюк вылил на меня дерьмо в «Инсайдерах», понимаю, что Гогуа может заиграть на очень высоком уровне. И понимаю, что если бы я не вытащил его из задницы, неизвестно, где бы он был сейчас. Чтобы Гогуа заиграл на высоком уровне, ему недостаточно просто оказаться в ЦСКА. Надо сосредоточиться и не допустить прошлых ошибок.

Если Селюк так неуважительно отзывается обо мне, это не значит, что я могу неуважительно отнестись к нему. Во-первых, он друг моего руководителя. Во-вторых, он агент футболистов, с которыми я работаю. 

– Вы вообще когда-нибудь общались с Селюком?

– Да, достаточно часто, у него же в «Тамбове» несколько игроков. Раньше с Селюком не сталкивался, но сейчас признаю – у него очень качественные, одаренные игроки. Понятно, после его спича, наверное, какое-то общение исключено, но его игроков я очень уважаю и буду делать все возможное, чтобы их развивать.

Бенито – очень специфичный игрок, но ему по силам заиграть на топ-уровне, не только в РПЛ. Нужно, чтобы он сам понял, как избавиться от недостатков. Не хочу о них говорить, но его скорость и дриблинг говорят о том, что он реально может заиграть на самом высоком уровне. Думаю, если бы он играл в команде, владеющей мячом и территорией, он бы чаще выходил в старте, ему бы не пригодилось так часто возвращаться назад, как в «Тамбове».

Период моего общения с Селюком был плодотворен: поставили на ноги Гогуа, Бенито добился наибольшего прогресса в карьере.

– Как это связано с вашим общением с Селюком?

– Он имеет огромное влияние на игроков, они очень к нему прислушиваются. Разве на них может положительно повлиять нынешняя ситуация? Если Селюк говорит обо мне такие вещи в публичном пространстве, представляешь, что он говорит своим игрокам?

Селюк говорил, что я бабский тренер. Но я же не просто бабский тренер: по российским меркам я выдающийся бабский тренер. И немножко по европейским меркам – тоже, потому что в финале Лиги чемпионов не каждый играл, и официальный Кубок Италии тоже не каждый выигрывал.

– Летом была информация, что в «Тамбове» мог оказаться Яя Туре. Звучало как бред.

– Нет, это было вполне реально. Тогда мы общались с Селюком, он говорил, что согласовал Яя с Худяковым, и спрашивал моего мнения.

Сначала Туре обсуждался как игрок, потом – как мой помощник. Финансы Яя вообще не интересовали, ну а ты сам представь его в составе «Тамбова» – это же очень круто. Со слов Селюка, Яя отказался приходить в качестве игрока, но я был не против него и в качестве тренера.

Это объективная реальность. Но черт знает, почему не получилось.

– Переговоры с Жирковым – тоже реальность?

– Худяков меня спросил: «Как ты относишься к кандидатуре Жиркова?» Я офигел: «Ты что, это же просто находка, тем более он тамбовский».

Худяков серьезно разговаривал с Жирковым, но Юра был очень нужен Семаку – хотя бы на этот сезон.

Определить классного игрока можно не только по цифрам, но и по мимике и интонации. Почему эволюция футбола делает тактическое образование неизбежным

– Два года назад вы говорили: «Наступил век аналитики, которая доказала свою состоятельность в других видах спорта». Пример, который вас поразил?

– Фильм «Человек, который изменил все» с Брэдом Питтом – он же основан на реальных событиях. В НБА, бейсболе, американском футболе аналитика давно доказала свою состоятельность. Вероятно не только спрогнозировать потенциальные возможности игрока, но и вообще собрать команду, которая по набору качеств будет соответствовать игровой идее.

В современной аналитике учитываются и психологические факторы: уровень мотивации, общий интеллект, умение противостоять стрессу. Есть много игроков, у которых мышление и физические данные соответствуют игрокам РПЛ, но у них слабая психика.

– Как это определить?

– Сегодня даже InStat часто пишет в характеристике игроков о каких-то психологических моментах. Кройфф рассказывал, как в 80-х он просматривал видео игроков со своим помощником. Кройфф смотрит и говорит: «Нам подходит этот игрок, он полностью соответствует нашему стилю». Помощник ответил: «У него ограниченный потенциал. Посмотри, как он сильно сжимает руки в кулак во время решающих технических действий. Это говорит о зажатости». Жизнь показала, что помощник был прав.

Понятно, технологии будут прогрессировать, но наблюдательность тренера, умеющего подмечать мимику, какие-то совсем мелкие детали, – ключевой момент.

Тон, с которым говорит игрок – это же важно. Он может сказать: «Я уверен в себе, я в полном порядке». Обычный человек, находящийся рядом с этим игроком, может поверить в эти слова. Классный тренер по мимике и интонации может прочувствовать, что все совсем не так.

– Еще вы говорили, что атакующие действия лучше разобраны, чем оборонительные. Почему?

– Атака всегда интереснее, там более понятно, что и как оценивать. С обороной труднее: разные школы, разные стили предусматривают разные варианты ведения оборонительных действий. Различается страховка, давление на игрока с мячом.

– Так как оценить, например, центрального защитника? Бердыев говорил, что ему показывали сумасшедшие цифры защитника по отборам, он смотрел видео и приходил к выводу, что в тех эпизодах в эти отборы вообще не надо было вступать.

– У защитника могут быть прекрасные статистические показатели, но и с ними он может быть не востребован на рынке. Есть такое понятие «Привозной центральный защитник». Этот игрок может иметь набор всех качеств, причем на высоком уровне, но одна деталь (думаю, из области психологии) не позволяет ему быть надежным постоянно. И эпизодически, но систематически этот защитник привозит гол.

Для меня статистика никогда не была ключевым фактором, но рассматриваю все. Для меня очень важная беговая деятельность, пульсовая стоимость.

– Это вообще что?

– Реакция сердечно-сосудистой системы на нагрузку.

Два раза в неделю мы записываем важнейшие упражнения тренировки на видео. Только анализа игр может не хватить для правильного вывода по игроку. Кроме того, кто-то не имеет игровую практику, у кого-то ее немного – важно уделять внимание тактическому образованию таких игроков.

Вообще, сейчас образование игроков стало намного выше.

– С чем это связано?

– Сегодня нельзя играть только на сильных качествах. Уровень исполнительского мастерства – постоянный и очень спорный вопрос (стало ли оно выше), мне кажется, бессмысленный. Не представляю, чтобы 20 лет назад команды загоняли друг друга в квадрат 30х25 метров и там проводили свои атакующие и оборонительные действия в ряде эпизодов.

Более высокий уровень тактического образования – неизбежность. Потому что только с ним можно повысить качество игры.

«Тамбов» не будет диким автобусом и хочет удивлять неожиданным контролем мяча. А еще Григоряну нравится выход за пределы разумного: однажды его помощница вышла в 1/4 финала ЛЧ через два года после завершения карьеры

– Попытка оставить «Тамбов» в РПЛ – безумно интересное путешествие. Если парни реализуют эту идею, они смогут гордиться собой. Мне кажется, что это будет более значимым событием, чем выход условного «Урала» в еврокубки.

Еще до начала сезона мне было понятно, что мы сильно не уступим «Зениту», «Локомотиву» и «Спартаку», потому что им нужно время, чтобы раскочегариться. Мы выстроили подготовку так, чтобы у наших статусных соперников не было очень большого территориального преимущества.

К сожалению, многие матчи свелись к банальности: можно играть на равных с грандами, но все равно победит мастерство. Только в матче с «Ахматом» соперник постоянно владел территорией. Мы полностью владели инициативой во втором тайме с «Локомотивом», с «Краснодаром» – в первом, с «Динамо» – тоже в первом и половине второго. Но все решали игроки, обладающие высоким исполнительским мастерством. Цинично, спокойно, точно, не утруждая себя – как это сделали Филипп и Вандерсон.

«Тамбов» должен был противопоставить мастерству более качественное использование стандартов. Наверное, мы один из лучших клубов РПЛ по ним. Просто самоотдачей и тактической выучкой разницу покрыть тяжело. Значит, мне как к тренеру не удалось настроить игроков выйти за пределы разумной самоотдачи.

Возможно, кто-то из тренеров посчитает такой подход непрофессиональным: что значит разумная или неразумная самоотдача?

– Что за выход за пределы разумной самоотдачи?

– Когда я первый раз работал в СКА, первую часть сезона мы закончили на третьем месте. Сегодня СКА – очень устойчивая структура с точки зрения финансов, а в тот период нам не платили 7,5 месяца. Игроки сражались за свое будущее, за свои семьи. Болельщики нас критиковали за качество игры – мы реально превратили футбол в войну. СКА не добывал, а выгрызал очки, особенно на выезде.

Другой пример – из женского футбола. В четвертьфинале Лиги чемпионов «Звезда-2005» играла с «Франкфуртом» – действующим победителем турнира, у них в составе было 8 чемпионок мира. Я решил выпустить в старте вместо нашего лучшего бомбардира Анну Кострабу – ей было 34 года, она уже пару лет как завершила карьеру, была моей помощницей, но при этом всегда на всякий случай попадала в заявку как игрок. В результате Костраба забила гол, а мы вышли в полуфинал. Минут за 10 до конца я ее заменил, ей стало плохо, пришлось даже вызывать скорую. Вот это – выход за пределы разумного. 

Такие ситуации привели меня к понимаю, что то, что мы считаем реальным, возможным – на самом деле обычное.

Все равно можно говорить, что при любой мотивации все решают исполнители – следовательно, бабки. Но как тогда быть с «Лестером»?

– Время показало, что в том «Лестере» было несколько очень качественных игроков.

– Согласен, но в чемпионский сезон у них же не было топового статуса.

– Мне казалось, вам не нравится слово «топовый».

– Не нравится. Этим термином пользуются все, вроде все его понимают, поэтому давай тоже будем так говорить.

Ты стал свидетелем разговора с одним из игроков «Тамбова». Мы его спрашивали: «Почему ты не можешь быть топ-игроком? Почему не можешь играть в «Зените», «Спартаке», «Локомотиве»? В тебе недостаточно таланта? Ты – русский футболист с хорошей техникой, атлетизмом, думаешь, там ребята сильнее?» Разница в уровне игроков – это не только разница в мастерстве, это и разница в уверенности в себе, в амбициях.

Мне понравилось, что в семи матчах (кроме «Ахмата») парни не позволили себе опуститься до уровня примитивизма. Задумка поставить в пару к Чуперке игрока, который мог бы налаживать взаимодействие в середине поля, в целом работает. Чуперка, Карасев и Кулик дают нам возможность забрать мяч, иногда – даже на достаточно длительный отрезок. Так было даже в играх с «Зенитом», «Спартаком», «Локомотивом» и «Краснодаром».

– «В пару к Чуперке» – это в пару к пасующему полузащитнику поставить еще одного? Зачем это нужно «Тамбову», который только вышел из ФНЛ?

– Совершенно верно. Большую часть матчей «Тамбов» будет проводить в нижнем блоке. И чтобы наша игра не воспринималась только как игра от обороны, нужна была связка в центре поля, обеспечивающая надежный контроль мяча.

– Вы уже несколько раз сказали про территорию – очевидно, для вас важен ее контроль. Но визуально «Тамбов» действительно очень много времени низко обороняется – естественно, территорией владеет соперник.

– Да, важно, кто владеет территорией, а лучший способ обороняться – иметь у себя мяч. Несмотря на то, что для нас (как и для большинства команд РПЛ) быстрая атака очень эффективна, «Тамбов» все равно стремится к аритмии и в некоторые отрезки матчей осознанно забирает мяч себе. Чаще всего центральные полузащитники сами чувствуют момент, когда стоит придержать мяч.

Постоянно так действовать – неэффективно, потому что все силы уйдут на контроль мяча, а соперник будет отходить на свою половину. Сейчас у нас нет ресурса, чтобы взламывать плотную оборону.

В России качественно прессингуют немногие – ЦСКА, «Ростов», в какой-то степени «Рубин». В матчах с остальными командами возникает больше возможностей для игры низом, что очень важно – если под малейшим давлением мы начинаем делать много вертикальных передач, по сути, мы отдаем сопернику мяч.

– Аритмия достигается только за счет неожиданного контроля мяча?

– Так как мы часто располагаемся в нижнем блоке, важно, чтобы иногда мы прибегали к высокому прессингу, потому что соперник вообще не ожидает его. Гол Костюкова «Локомотиву» – классический пример такого давления. Другой вопрос, что он не принес «Тамбову» очков.

Многие наши статистические показатели – на том же месте, где мы находимся и в реальной таблице. Но по количеству перехватов, выигранных единоборств внизу – на достойном уровне.

–  Что тогда вас больше всего не устраивает?

– В первых турах большинство мячей мы пропустили после фланговых передач. Для тренеров это стало неожиданностью, и поэтому «Тамбов» перешел на трех центральных защитников. Это дало плоды: мы имели на одного высокого и качественного ведущего верховые единоборства игрока больше, чем соперник.

Ради схемы с тремя центральными защитниками Григорян провел в два раза больше теории, чем обычно. Чтобы игроки не скучали, он травит истории

– Переход на трех центральных защитников перед матчем с «Оренбургом» – решение своих проблем или вариант под соперника?

– И то, и другое. Слева у нас играет Таказов – чистый центральный защитник, поэтому мы внесли на тот фланг асимметрию. Иногда там действует Тетрашвили, поэтому я не пытаюсь вывести идеальную модель, а где-то подстраиваюсь под соперников. Конечно, хочется играть только от себя, но, например, мы знаем, что у ЦСКА правый фланг закроет Марио Фернандес, в ту зону будет смещаться Влашич – как это можно не учитывать?

«Оренбург» играет очень широко, инсайды превращаются в нападающих – они играют по створу вместе с Деспотовичем. Поэтому против такой структуры был необходим еще один центральный защитник. Плюс к тому моменту мы почти все голы пропустили после фланговых подач – так и родился переход на новую схему.

– Почему до этого вы никогда ее не использовали?

– Нравилось играть 4-4-2, 4-2-3-1, 4-3-3, 4-1-4-1. Но я думал о трех центральных – например, в «Анжи», там был нужный набор игроков. Мне удивительно слышать по телевидению, что при мне «Анжи» вылетел из РПЛ, хотя на самом деле мы сохранили прописку. Я признаю, что мы могли играть и лучше, но надо опираться на факты. Почему по центральному телевидению все должны слушать, что при мне «Анжи» вылетел, если это неправда?

В этой схеме действия трех защитников очень сложны, потому что меньше пространства, но нужно реагировать синхронно. Поэтому тут нужна систематическая работа, мы видим, что тренеры, любящие играть с тремя центральными защитниками, очень сильные тактики – Конте, Аллегри, Бердыев, Карпин в прошлом сезоне.

– В связи с новой схемой подготовка к матчу с «Оренбургом» отличалась от обычной?

– Конечно, но это всегда так. Естественно, при переходе на новую схему тренер вынужден объяснять детали и на поле, и в теории. Обычно у нас две теории – через день после матча и за три-четыре дня до игры. Перед «Оренбургом» было четыре теории для всей команды.

Обычно теория длится не более 30 минут. 

Когда вижу, что игроки отвлекаются, встаю и рассказываю какую-то историю, добавляю эмоцию. Да, теория увеличивается по времени, но зато игроки снова становятся сконцентрированными. Якобы тема переводится случайно, но на самом деле вижу, что нужная информация не усваивается.